Cтрасть к истории искусства, живописи и графике Макс Пиар открыл в себе уже очень рано и это не в последнюю очередь благодаря тому, что в его родословной есть переплетение флорентийских корней. В особенности его захватывали цвета, краски, ведение штриха, воздействие света, настроения, техника живописи в ее совершенстве и изысканная композиция картин старых мастеров-живописцев.

       Работы Лукаса Кранаха, Ганса Гольбейна, Иеронима Босха, Альбрехта Дюрера, Рафаэля Санти и Микеланджело Буонарроти, а также как классическая японская, так и китайсткая живопись тушью пристально изучались им, увлекали его, копировались им и... по-новому интерпретировались. Художник, опираясь на классическую живопись, находился в поисках своего собственного стиля, нашел его, работал над его совершенствованием и, в конечном итоге, развил свой личный стиль!

       Так сложился авторский почерк Макса Пиара, определились формы и характер его искусства. Так сформировался его собственный стиль, которому присуща многомерность смысла неуловимых и таинственных перевоплощений его образов, что придает только ему характерную мистическую ноту.

       Уже в 14 лет он успешно сдал экзамен в одну из Высших школ искусств и ремесел. Там, в классе для поддержки одаренных учеников, он познакомился с важными для него учителями, живописцами, графиками и каллиграфами. Он изучал портретную живопись, живопись в жанре ню, анатомию человека, композицию картины, каллиграфию и, прежде всего, технику живописи старых мастеров.

      Первоначально он рисовал на бумаге, на крупноформатной бумаге ручного черпания, а позже на дереве крупного размера, подобно станковой живописи, как она практиковалась живописцами эпохи Готики и Ренессанса с XIII по XVI век, а также и современными художниками.

       Подобно им он рисовал на многослойных меловых грунтах...

тщательно... слой за слоем... потом акварелью, темперой и тушью... покрывая глазурью... размашисто, изогнуто... каллиграфично... абстрактно.

       Этюды, передающие движение... живопись, изображающая обнаженное человеческое тело... этюды, изображающие неподвижность и напряженность – реально или абстрактно – игра со светом и тенью... игра с линией, штрихом, с красотой изгиба, с движением... изобилие изящных гравюр – подобно тем, которые можно найти только на гравюрах на меди, эстампах, или в живописи по стеклу – придают картинам художника пластичность, увлекательно гармонирующую игру деталей, пространственно обозначенную перспективу, изысканный изгиб или безошибочно точный контур.

       Каллиграфично, походя на письменные знаки, обозначенные лишь несколькими штрихами таинственные образы раскрываются в картинах гармонично, контрастно и в обилии деталей, пространственно и глубоко, волнующе и вызывающе, необычно и успокаивающе – подобно метамофорфозам – как „ Танцор“.

       Теперь дадим картинам возможность говорить самим за себя, их ощущать, испытывать и видеть...

Лихтенштейн/Вадуц, 2012

       „Внимательный наблюдатель приглашается прямо сейчас „окунуться“ в глубину композиции картины, последовать виртуозному ведению кисти и захватывающей технике гравюры. Картины хотят изучаться, они требуют общения с наблюдателем, хотят анализироваться. Более того наделенный фантазией наблюдатель начнет уже вскоре играть со смысловой многомерностью картины и откроет при этом элементы, оставшиеся сокрытыми, возможно, даже от самого художника.

       Кто найдет для этого время, тому предстоит впечатляющая выставка...“

Thomas A. Guenther, Deutschland/Gereuth, 2004